«Как зачарованный стоит Бахчисарай. Сияет месяц золотистым светом. Белеют стены в дивном блеске этом. Уснул весь город, как волшебный край». (пер. П. Карабана). Так писала известная поэтесса в своем стихотворении «Бахчисарай».
Еще много знаменитых писателей и поэтов воспевали этот замечательный город, сколько стихов о его красоты было написано… Наравне с Александром Сергеевичем Пушкиным, поэты и писатели восхваляли, восторженно запечатляя в строках восточную экзотику города, пронесенную через века, ту неуловимую черту, которая словно парит в воздухе.
Сколько незабываемых слов сказано поэтессой Анной Ахматовой: «Вновь подарен мне дремотой наш последний звездный рай – город чистых водометов Золотой Бахчисарай». А такие поэты как Григорий Данилевский, Константин Случевский, Петр Гнедич, Александр Нивин, Владимир Бенедиктов и многие, многие другие не остались равнодушны к городу. К его кривым словно восточная сабля улицам и переулкам, к его памятникам далекого, канувшего в прошлое, увековеченного историей и навечно врезавшегося в память славного былого.
Сколько туристов и просто ценителей прекрасного стремились прикоснуться, ощутить вековую силу и тонкую грацию красоты Бахчисарайского фонтана, его одинокую тоску, еще хранившую память о величии и роскоши дворца, о многочисленных ханских женах, которые, то проливали безутешные слезы, то звонко смеялись, радуясь теплым лучам восходящего солнца. Да… фонтан еще помнит и хранит драгоценное, уходящее в забвение прошлое, переливая, словно серебреную пыль, поющую свою, никому не понятную песнь – воду.
Тонкие, словно воздушные, стремящиеся ввысь, укутанные зелеными деревьями, минареты и грустные песни муэдзинов до сих пор наполняют сердца щемящей тоской. Белая мечеть, оставленный гарем, забытые гробницы ханов – все так и веет стариной, будоражит душу и заставляет учащенного биться забывшее романтику сердце современного человека.
Сквозь ущелье Марьям-Дере вьется темная, не приметная тропка к строгим забытым на веки домам, когда-то шумного, полного жизни камня. И сколько лет стоят, раскрыв свои широкие объятья, Чуфут-калийские ворота… И все надеются… И ждут когда, когда вернутся вдруг, наполнят их своим не долгим веком, люди. Мавзолей Джаныке-ханым, широко-арочные кенассы не забывают шагов давно усопших, спешащих по свои делам.
Живет еще надеждой Чуфут-Кале, с надеждой на встречу со своими загадочными хозяевами – караимами. Застыл так, словно вот-вот опять молодая темноглазая женщина поднимется, неся на плече полный кувшин, чистой как слеза воды, а лучи только проснувшегося солнца будут освещать ей дорогу. Ждет, когда неутомимый часовой вернется на свой пост, и вновь будет скрашивать и днем и ночью вечное одиночество серого камня.
Прекрасен Бахчисарай, полон сюрпризов, как найденная одиноким археологом драгоценная шкатулка.
«Так много лет стоит Бахчисарай…»
Так много лет стоит Бахчисарай, овеянный предгорными ветрами, приобнятый такими мягкими ладонями зимы, не знавший ни буранов, ни морозов – лишь время потрепало не жалея, бросая то в роскошь, то в глухое запустенье. Бахчисарай – восточная столица ханства, он Крымский, драгоценно блещущий цветок, все помнящий, все повидавший сын заката.
Тремя столбами был основан этот город, он плавно влился и распластался ненавязчивой рукой, объединив лишь три селенья. Широкой думой воплощен в жизнь ханом своего народа Сахиб I Гераем.
Тут был еще древнейший Кырк-Ер, никто уже не помнит старого названья, лишь имя Чуфут-Кале кому-то что-то говорит. И старое селение Салачик теперь уже лишь повесть старины, закованная в современный камень. Эски-Юрт отныне не покинут и не брошен. Теперь по тем местам, что еще помнят времена Золотой Орды, гуляет шум моторов.
Тут совместно жили, процветали, развивались – греки, караимы и татары. Но жернова войны все перемелят и изменят, забудется прикрытое лицо той луноликой с темными глазами, изрежется казацкой острой саблей. Российские войска войдут и дымным пламенем погубят, раздастся стон зарубленной столицы ханства.
Разрушен, одинок, но… все ж родит сожженная земля и словно феникс вырастет из пепла – Бахчисарай. Опять скрипят колеса загруженной повозки, толпа опят хрипит, толкается, перетекая по томным улицам столицы. По переулкам расписным вновь проходят скромные татарки, на прохожих так и не глядя, свой робкий взгляд поднять не смея.
Но вновь пришла война, нагрянула… забыв черкнуть хоть пару строчек. Закинула свои безжалостные сети, ты столько душ с собою забрала так называемая Крымская война. И центром став военных действий, Бахчисарай – ты стойко переносил бесчинства. В мерцанье тусклой позолоты, под ароматы дивных роз, за клок земли и политической борьбы тут гибли тысячи бойцов, теперь их души в божественных чертогах. Дворец забыт, заброшен, но все помнит… помнит крики раненых солдат молящих о пощаде, где строгий врач свидетельство о смерти отмечает.
Прошли года, утихла Крымская война, уже ушли за цепи гор, за тысячи степей те дети ханов, что минареты вознесли. Оставили дома, но не забрали чаяние на возвращенье. Взросли, окрепли, закоренели хрущевские постройки, так Новым Городом и назовясь. Там люди со светлыми глазами, другую веру принесли, порой ее же отрицая.
Бахчисарай – ты принял как родных, детей чужой земли, за пару лет родными посчитал, но все же в тайне о былом вздыхая. Землею щедро одарил совхозы и колхозы, ты стойко перенес все перестройки, дефициты.
И вот настал тот миг, когда пропавшие сыны и дочери востока вернулись в ждущие чертоги. Вздохнул Бахчисарай свободно, вновь измененья принимая – появились новые микрорайоны. Теперь ты свыкся с модными словами, что магазины в бутики перевели, ты ловишь томным взглядом блестящие бока машин, за место скрипа и ржания коней ты слушаешь журчащий шум мотора, и выхлопные газы полной грудью выдыхаешь. В течение лета туристов принимаешь, проводишь их в Свято-Успенский монастырь, ведешь узкою тропою в застывший город Чуфут-Кале, Мангупом ласковым чаруешь.
Но, не смотря на все нововведенья, твоя душа живет в чертогах Ханского дворца, в гареме томно полыхает, льет слезы тысячи невольниц у фонтана, где Пушкин розы оставлял…
